Как перестать кричать из-за ерунды
Бывает, что даже самые спокойные и разумные взрослые впадают в ярость из-за мелких детских проступков. Потом приходят в себя и задаются вопросом: что со мной было? Почему я так кричал? Вспышки гнева — испытание и для ребенка, и для самого родителя, и для других членов семьи. Зачастую они вызваны тем, что у взрослого сработал мощный триггер, сформировавшийся во времена его детства. Хорошая новость заключается в том, что триггер можно выключить. Как это сделать, рассказывает клинический психолог, сотрудник благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Алена Синкевич.
На чем «клинит» родителей?
На чем угодно. Одного папу «клинит» на том, что ребенок приходит с улицы и идет к себе, не снимая ботинок. Для папы это попрание всех ценностей дома и семьи. «Ребенку на нас наплевать. Я все время ему говорю, чтобы он не шел в грязных ботинках, а он идет — и топчет».
А ребенок просто забывает об этой просьбе. Когда папа или мама увидит в этом грязь, а не попрание ценностей, все станет на свои места.
«Клинит» на том, что ребенок уносит еду в комнату. Один папа нашел на ковре макаронину, и вид у него был такой, будто началась третья мировая война. Он так шел с этой макарониной! Для него это тоже про неуважение, про попрание ценностей: «Я столько раз говорил, чтобы он не носил еду в комнату, а он опять принес». Причем ребенок старается не огорчать папу и ест в своей комнате только тогда, когда папы нет дома. Я вижу в этом большой признак лояльности и внимание к папиным эмоциям.
Другого папу «клинит» на том, что рожок для обуви не повешен на гвоздь. Его в детстве за это ругали, ему вдолбили, что хорошие дети вешают рожок. Он это точно знает! И значит, у него «плохой» ребенок, и он будет его перевоспитывать.
Часто острая родительская реакция вызвана не только тем, что «ребенок плохой», а еще и тем, что «если у меня плохой ребенок, то, значит, я плохой родитель».
Приемные родители иногда не выносят, когда их приемные дети раскачиваются (это признак депривации. — Прим. ред.). Для них это значит: «Я плохой родитель, ведь мой приемный ребенок все еще страдает от депривации и не может утешиться у меня на руках». И вместо того чтобы посочувствовать ребенку, они сердятся на него, чем только усугубляют ситуацию.
Когда сын плачет, отец может очень злиться, потому что это «не мужское поведение». «Мальчики не жалуются и не плачут»: история, крепко вбитая мужчинам в голову.
Очень многих «клинит» на еде. С ней связаны очень сильные триггеры.
«Доедай до конца!» Многие не выносят, когда ребенок не доедает. Специалисты по расстройствам пищевого поведения говорят об этом как о большой проблеме… Некоторые люди всю жизнь едят больше, чем хотят. Каждый раз, когда они давятся и доедают, у них возникает ощущение, что они — хорошие девочки или хорошие мальчики. «Я молодец, я все доел, ничего, что желудок не вмещает!» А если не доесть, то человек почувствует себя виноватым.
Другим бывает невыносимо, когда ребенок выкидывает еду, потому что работают триггеры, связанные с голодом и войной. Они передается из поколения в поколение.
Бывает, что родители считают воровством то, что ребенок без спроса берет еду в холодильнике. В многодетных семьях это «нагруженная» тема: если у тебя шестеро детей, ты должен тщательно следить за тем, что есть в холодильнике, а чего нет. «Он залез в шкаф и своровал конфеты», — а я бы не назвала это воровством. Я бы, может быть, ругалась, что ребенок не предупредил меня, но и только. Это тоже история, которая транслируется через поколения.
Если родителя в детстве могли ругать за то, что он берет конфеты из шкафа, то он будет поступать так же со своим ребенком, хотя сейчас конфеты уже не такая роскошь.
Сильно реагируют на испорченную одежду. В наши дни можно купить ребенку штаны в секонд-хенде. Но когда ребенок на прогулке рвет брюки, то, даже если в семье нет бедности и брюки не проблема, это все равно расценивают как неуважение к ценностям.
Такие вещи передаются из поколения в поколение: «На меня за это кричали, и я кричу за это на своих детей». Чтобы измениться, нужно много рефлексии. Не у всех есть на это силы, время и ресурсы.
Мать кричит на ребенка за закрытую дверь в его комнате. Дверь — это триггер?
Я думаю, да, мать транслировала что-то, что было в ее детстве. И потом, видимо, это история про то, что в этом доме всё — ее собственность. И дом, и ребенок, и всё — моё, «что хочу, то и делаю». В этом нет уважения ни к личности, ни к ее границам. В нашей культуре вообще не заложено уважение к личному пространству.
Триггеры связаны с психологической травмой из детства?
Что происходит, когда мы сталкиваемся с триггером? Человек мгновенно погружается в старую травму. Сильный гнев сопровождается ощущениями, напоминающими те, которые бывают при травме: учащенное сердцебиение, учащенное дыхание, ощущение, что прямо сейчас происходит что-то ужасное. Если ты чувствуешь, что твой гнев не пропорционален причине, то ты можешь сделать вывод, что сработал триггер.
Если воспитание в детстве сопровождалось насилием эмоциональным или физическим, то человек, столкнувшись с триггером, может «попадать» в травмирующую ситуацию.
А если речь идет о мировоззренческой истории, то сильного гнева не возникает, и ты спокойно транслируешь свою идею.
В момент погружения в травмирующие события человек испытывает те эмоции и телесные ощущения, которые были в момент получения травмы, даже если это было 40 лет назад. Человек может ощутить себя маленьким и беспомощным, хотя он может быть взрослым мужчиной, у которого в подчинении 500 человек.
Надо различать, когда работает триггер, а когда — ваше мировоззрение, ваша установка, взятая из детства. Она сложилась в тот момент, когда она была актуальна, но обстоятельства изменились, а установка осталась прежней. Отличить одно от другого можно по разной степени эмоциональной насыщенности.
Как поменять устаревшую установку из детства?
Установку из детства мы можем поменять сами — за счет рефлексии и размышлений. В подростковом периоде человек старается обдумать свои ценности и начать строить свою жизнь в соответствии с ними. Часто эта работа построена на отвержении ценностей родителей. Для сепарации нужно обесценить то, что делают родители. Пока не обесценил, сепарироваться очень трудно. Сепарировавшись и отвергнув родительские ценности, человек говорит: «У меня будут другие». Многие люди, на которых кричали в детстве, решили этого не делать — и не делают.
Но если у человека психологическая травма, связанная с отношениями с родителями, то не факт, что у него хватит сил сепарироваться от родителей.
Например, на глазах у ребенка мама потеряла сознание. Когда она пришла в себя, то не подумала о том, как напуган был ребенок, не помогла ему успокоиться и пережить это событие. Такая травма может привести к тому, что ребенок решит: он не должен оставлять маму, он должен всегда следить за ней, чтобы не случилось что-то страшное. Травмирующее событие может исказить картину реальности в голове ребенка.
Я «отловил» свой триггер. Как мне от него избавиться?
Чтобы разобраться с триггером, нужна внешняя помощь. Это или психотерапия, или поддержка близкого человека, который будет «соединяться» не с вашей эмоцией, а с вашей потребностью. Например, если отец в бешенстве, мать может «соединиться» не с его злостью на ребенка, а с его потребностью в поддержке в этот момент.
Каждый раз, когда ребенок вас бесит, прямо задайте себе вопрос, почему? Что именно ужасного для вас в его поступке? Ходит в грязных ботинках по ковру?
На одну чашу весов положите испорченные отношения с ребенком, на другую — грязный пол.
Боитесь, что, если разрешить ему ходить в ботинках, то ему будет наплевать на все ваши ценности? Я совершенно не призываю это разрешать. Я призываю по-другому строить коммуникацию с ним. Например, говорить так.
«Слушай, я понимаю, что ты хочешь как можно скорее прибежать к своим игрушкам. Но я очень расстраиваюсь, когда ты так делаешь. Чтобы я не расстраивалась, постарайся сначала скидывать ботинки, а потом бежать к игрушкам. Если я не расстроюсь, то перед сном почитаю тебе на 5 минут подольше».
Он же правда не специально это делает. Он куда-то бежит и забывает, он еще ребенок. Он не наследить хочет, а быстрее прибежать к чему-то интересному.
Надо понять, куда ребенок бежит, с какой целью, почему ему сейчас что-то гораздо важнее, чем пол. И сказать ему, что ты понимаешь, чего он хочет.
Может быть, придется повторить все эти слова много раз, но если повторять, то они сработают.
Фото: Коллекция/iStock
