Как Чарльз Дарвин изучал развитие младенцев на примере собственных детей

Славу Чарльзу Дарвину принесла теория эволюции. Но и к семейной жизни он относился как истинный исследователь: с первых дней жизни своего старшего сына он внимательно наблюдал за ним, записывал эти наблюдения и делал из них новаторские психологические выводы. При этом он оставался заботливым отцом десяти детей и признавался в автобиографии: «Я чрезвычайно счастлив в семейной жизни и должен сказать вам, дети мои, что ни один из вас ни разу не заставил меня беспокоиться ни о чем, кроме вашего здоровья». Почему Дарвина можно назвать первым детским психологом? На этот вопрос отвечает первая глава книги Дэвида Коэна о родительском опыте великих психологов.

Наука и семья

Дарвин был поистине замечательной личностью. Ему больше, чем кому-либо другому, удавалось быть одновременно ученым и любящим отцом — это редкий дар. Как хороший ученый, он задавался вопросом: может ли человек изучать своего ребенка объективно, не будет ли его отвлекать любовь к нему, особенно если дитя плачет?

Дарвин женился на своей двоюродной сестре Эмме Веджвуд. У супругов было десять детей, за одним из которых, Уильямом, Дарвин систематически наблюдал с научной точки зрения. Это был первый опыт серьезного продолжительного исследования младенца.

Супруги Дарвин видели своих детей чаще, чем это было принято в обеспеченных семьях того времени. Состоятельная семья обычно перепоручала большую часть заботы о детях слугам; если отец и видел своего ребенка, то только несколько минут перед сном. 

Но супруги Дарвин были твердо уверены: не стоит слишком полагаться на помощь прислуги в уходе за детьми. После возвращения из путешествия на «Бигле», где родилась его теория происхождения видов, Дарвин работал дома, поэтому у него было больше возможностей общаться с детьми, чем у других отцов. В автобиографии он писал: «Полагаю, не многие отцы пятерых сыновей могут сказать это с полным правом. Когда вы были маленькими, я с наслаждением играл с вами, и я с сожалением думаю о том, что те дни никогда не вернутся».

Записки отца

После свадьбы Чарльз и Эмма поселились на Аппер-Гауэр-стрит в центре Лондона. Их старший сын Уильям (его звали в семье Додди) родился в декабре 1839 года. О подробных заметках Дарвина об Уильяме никто не знал, пока французский историк Ипполит Тэн не опубликовал статью о том, как его малолетняя дочь учила язык. Тогда Дарвин обратился к записям, которые делал 37 лет назад. Жаль, что ученый не опубликовал свои наблюдения за сыном раньше: они могли бы побудить других исследователей подробно изучать поведение младенцев.

Движения

«В течение первых семи дней мой сын прекрасно демонстрировал разнообразные рефлекторные действия: чихание, икание, зевание, потягивание и, конечно, сосание и плач, — писал Дарвин. — На седьмой день я коснулся его голой ступни клочком бумаги, и он отдернул ножку и поджал пальчики, как делают дети постарше, когда их щекочут. Совершенство этих рефлекторных движений говорит о том, что чрезвычайное несовершенство сознательных движений проистекает не из-за состояния мышц или координирующих центров, а из-за состояния центра воли». Другими словами, новорожденные дети не способны к осознанным движениям.

Однако, возможно, есть одно исключение. Дарвин заметил: «Если приложить к лицу младенца теплую мягкую руку, у него возникает желание сосать», но он не мог поверить, что у младенца семи дней от роду могут возникнуть ассоциации с материнской грудью.

Взгляд

Также Дарвина интересовала способность ребенка фокусировать взгляд. Уильям смог сосредоточиться на фитиле свечи уже на девятый день. В течение следующих тридцати шести дней «ничто больше не показалось ему достойным, чтобы задержать на нем взгляд; но на сорок девятый день его внимание привлекла яркая кисточка». Дарвина удивило, как поздно Уильям начал следить глазами за предметом, если этот предмет «мало-мальски быстро раскачивать». Это удалось Уильяму только в восемь месяцев.

Общение и эмоции

Первый признак общения появился рано, когда Уильям сморщил личико, чтобы показать, что он чего-то хочет. Через сорок шесть дней после рождения он впервые стал производить ничего не означающие негромкие звуки, просто забавы ради, и затем они стали разнообразными.

Первые признаки настоящего гнева проявились, когда Уильяму было семьдесят дней от роду. Малыш насупился, когда ему дали холодное молоко, и отец подумал: «Он похож на взрослого человека, который злится, что его заставляют делать то, чего он не хочет». 

Кровь прилила к лицу и голове младенца, и Дарвин счел это доказательством того, что ребенок «легко поддался сильному чувству. Достаточно было незначительного повода; так, на восьмом месяце жизни Уильям залился сердитым плачем, потому что лимон выскользнул и он не смог поймать его ручонками».

В пять с половиной месяцев Уильям произнес первый членораздельный слог «да», но без всякого смысла. Немного позже Дарвин написал своему троюродному брату У.Д. Фоксу, что Уильям — «чудо красоты и ума. Он так очарователен, что я не могу скромничать». Дарвин добавлял, что у него «в голове не укладывается, на что способен пятимесячный младенец».

Стадии развития ребенка

Стадия зеркала

Наблюдения Дарвина позволили ему выявить несколько важных стадий в развитии детей — например, установить момент, когда ребенок видит себя в зеркале и понимает: «Это я». Когда Уильяму было «четыре с половиной месяца, — отмечал Дарвин, — он все время улыбался, увидев меня и самого себя в зеркале, и определенно принимал отражения за реальных людей; но он выказывал очевидное удивление, слыша мой голос из-за своей спины. То есть, как и большинству малышей, ему очень нравилось смотреть на себя, и меньше чем через два месяца он уже прекрасно понимал, что это отражение: если я потихоньку строил смешную рожицу, он тут же поворачивался ко мне. Однако в семь месяцев Уильям был озадачен, когда, находясь на улице, увидел меня за стеклом витрины — он, казалось, сомневался, я это или мое отражение».

Эмпатия

Дарвин считал, что Уильям никого не узнавал почти до четырех месяцев, но после стал узнавать всех и всегда. В возрасте около пяти месяцев он запросто демонстрировал желание оказаться на руках у няни. Уильям, считал Дарвин, обнаруживал эмпатию (хотя Дарвин такой термин не использовал) в шесть месяцев и одиннадцать дней: мальчик «делал грустное лицо, когда няня притворялась, будто плачет». Но проявлять любовь непосредственно он стал только в год с небольшим: несколько раз целовал няню, когда та возвращалась после короткого отсутствия.

Восприятие смешного

Один из вечных вопросов в изучении детского развития — когда малыши начинают играть в «ку-ку». Дарвин часто играл так с детьми. «В возрасте ста десяти дней его (Уильяма) невероятно забавляло, когда ему на лицо бросали детский фартук и тут же убирали, а также когда я неожиданно открывал свое лицо и приближал к его личику. Затем он издавал слабый звук — это был зарождающийся смех. Восторг вызывала главным образом неожиданность, как происходит в большой степени и со взрослыми людьми».

Дарвин добавлял: «Поначалу я удивился, что ребенок, которому пошел всего лишь четвертый месяц, воспринимает юмор. Но не забывайте, как рано начинают играть щенки и котята».

Ассоциативные связи

Когда дети начинают узнавать себя — вопрос интересный, но не менее любопытно, когда у них начинает работать ассоциативное мышление. Уильяму удалось это в пять месяцев. «Как только на него надевали шапку и накидку», Уильям «очень сердился, если его тут же не выносили на улицу. Ровно в семь месяцев сын сделал огромный шаг вперед, связав свою няню с ее именем: когда я окликал ее, он оборачивался к ней».

В течение следующих четырех месяцев Уильям развивал этот навык. «Когда его просили поцеловать кого-то, он вытягивал губы и застывал так. Глядя на ящик с углем или разлитую воду и т. п., он качал головой и с осуждением говорил: „Ай-ай-ай“, — потому что его научили, что это непорядок».

«Легкость, с которой приобретаются ассоциации через обучение или спонтанно, кажется мне самым заметным различием между мозгом младенца и мозгом самых умных взрослых собак, которых мне доводилось видеть».

Повторение звуков

Когда сыну было четыре месяца, Дарвину показалось, что тот пытается повторять услышанные звуки. Естествоиспытатель с некоторой долей сомнения уточнял, что «я мог обманывать себя, ибо не был полностью убежден, что сын делал это раньше, чем в десять месяцев». Потом Дарвин думал, что Уильям начал «пытаться имитировать звуки, как он определенно делал значительно позже».

Ровно в год Уильям сделал большой шаг вперед и стал называть еду словом «ням». И теперь, вместо того чтобы плакать от голода, он использовал это слово, имея в виду «хочу есть».

Нравственное чувство

Вскоре после свадьбы Дарвин написал большую работу о развитии нравственности. Он утверждал, что у людей есть «родительский, брачный и социальный инстинкты, а возможно, и другие… Они включают в себя любовь или благосклонность к объекту, о котором идет речь. Вне зависимости от происхождения этих инстинктов у других животных, они выражаются в столь сильном сочувствии, что особь забывает о себе и помогает, защищает и действует в интересах других существ в ущерб себе».

Один случай «нравственного» поведения произвел на Дарвина большое впечатление. «В два года и три месяца Уильям отдал последний кусок имбирного пряника маленькой сестре и, весьма довольный собой, провозгласил: „О добрый Додди! Добрый Додди!“» 

Когда Уильяму было два года и семь с половиной месяцев, «я заметил, как сын выходит из столовой с каким-то странным, неестественным видом и с подозрительным блеском в глазах. Я пошел в комнату, чтобы посмотреть, кто там находился, и обнаружил, что он полакомился дробленым сахаром, который ему брать не разрешалось. Поскольку его никогда никоим образом не наказывали, его необычное поведение было продиктовано не страхом, а, я полагаю, наслаждением, вступившим в спор с совестью».

Через две недели после того, как Уильям сражался с совестью из-за сахара, Дарвин отметил первый случай неискренности сына. Уильям разглядывал свой фартук, который он аккуратно свернул в трубочку, и сказал отцу уходить. Заинтересованный, Дарвин хотел посмотреть, что прячет сын, «однако тот ответил: „Ничего“, — и снова велел: „Уходи“». Оказалось, что передник был «испачкан огуречным рассолом, так что это был тщательно спланированный обман».

Уильям, конечно, мог и капризничать. «В два года и три месяца он бросал в любого, кто его обижал, книги или палки». Другие сыновья Дарвина делали то же самое, но дочери — нет. Это навело ученого на мысль, что склонность кидаться вещами наследуют только мальчики.

Совместная работа с детьми

Дарвин и его жена были заботливыми и внимательными родителями, но они не избежали участи многих семей того времени: трое из их десяти детей умерли в раннем возрасте. «Мужчине следует оставаться холостяком», — говорил Дарвин, потому что тогда ему не придется испытывать муки беспокойства за любимых чад.

Ученый часто позволял детям смотреть, как работает, — их присутствие дарило ему отраду. Дочь Чарльза Дарвина Генриетта вспоминала: «Мой отец получал необыкновенное удовольствие от общения с детьми, и мы все хорошо запомнили, с каким воодушевлением он играл с нами… Часто, даже когда он работал, на его диване пристраивался больной ребенок, чтобы присутствие отца дарило ему спокойствие, утешение и чувство защищенности».

Когда дети выросли, он любил работать вместе с ними. Сын Фрэнсис помогал ему в написании книги «Лазящие растения». Дарвин и Фрэнсис выращивали под стеклом различные виды хмеля и наблюдали за положением верхушки. Также Дарвин изучал вместе с сыном Горацием червей. Отец и сын узнали, что черви, как и растения, могут обходить препятствия. Один из разделов написанной ими книги называется «Умственные способности». В начале авторы иронически замечают: «Мало что можно сказать по этому поводу». Хотя черви и стоят «довольно низко на шкале организации, они обладают некоторой способностью к разумным действиям».

Дарвин тревожился о том, как дети будут зарабатывать на жизнь, но они его не разочаровали. Джордж изучал астрономию и получил должность профессора астрономии и экспериментальной философии Кембриджского университета. Фрэнсис издал автобиографию отца и стал ботаником, специализирующимся на физиологии растений. Он оказал влияние на дарвиновский труд «Сила движения у растений». Гораций стал инженером и основал Кембриджскую компанию по производству научных приборов. Он был мэром Кембриджа и членом Королевского общества по развитию знаний о природе.

За два года до смерти Дарвина дети приятно его удивили: преподнесли в подарок меховую шубу. Дарвин отправил своим детям письма, в которых поблагодарил их и добавил: «Какой бы теплой ни была шуба, она никогда не согреет мое тело так, как ваша драгоценная любовь согревает мне сердце».

Источник:

Д. Коэн «Руки мыл? Родительский опыт великих психологов» (Альпина Паблишер, 2020)

Фото: сайт ThoughtCo.com, Коллекция/iStock