„Я чувствую себя одиноким…“

Согласитесь, когда вы слышите слово «одиночество», то, как правило, в мозгу сразу выстраивается целый ряд, скорее всего, негативных ассоциаций: грусть, тоска, слезы, печаль и так далее… С уверенностью можно сказать, что это слово по большей части имеет негативную коннотацию, то есть сразу вызывает отрицательное отношение. Но давайте разберемся в феномене одиночества с точки зрения психологии, а поможет нам в этом Екатерина Бойкина, кандидат психологических наук, доцент кафедры юридической психологии и права факультета «Юридическая психология» МГППУ.

Одинокий человек: есть нюансы

Когда мы произносим: «Человек одинок», то это, казалось бы, вполне обычное утверждение, но, как говорится, не все так просто и есть нюансы. Прежде всего, надо сразу понять, что между оценкой со стороны и собственной оценкой (ее еще называют субъективной) «две большие разницы».

Поучительный в этом отношении пример хочется привести из научного исследования американского психолога Дэниэла Вальдека, который решил серьезно изучить такой аспект одиночества, как субъективная остракизация (это ситуация, когда людей игнорируют и отвергают, и, соответственно, такие люди тоже должны это осознавать и ощущать одиночество). Так вот, ученый, как он сам позднее описывал в своей статье, логично предположил, что общество стигматизирует больных с психиатрическими диагнозами и потому старается их социально исключать, поскольку есть страх, нет желания с ними общаться, а также еще находится масса причин.

Д. Вальдек решил, что в таком случае наиболее одиноко ощущающих себя людей он сможет найти именно в психиатрической больнице, ведь, по его мнению, раз таких пациентов отвергает общество, то они одиноки. Сам ученый даже устроился на работу в такую клинику. И каково было его удивление, когда он обнаружил, что глубоко ошибался: по большей части пациенты клиники пребывали в своем собственном мире, и игнорирование их не сильно беспокоило. Из этого опыта Д. Вальдек сделал вывод, который стоит учитывать всем: если общество «справедливо» считает, что кто-то чувствует себя одиноким, то по факту это не всегда так. Тут главное, как сам человек себя ощущает.

У этой медали есть и другая сторона. Например, исследования случаев «школьной стрельбы» показывают, что «стрелки» зачастую являлись чуть ли не душой компании, «звездами общества», однако внутри (как они потом рассказывали или как постфактум выяснялось из анализа их дневников) чувствовали себя отвергаемыми, непонятыми и потому одинокими.

Подросток одинок. И что это значит?

Итак, говоря об одиночестве, мы имеем в виду лишь тот случай, когда подросток реально так себя ощущает. Тут, кстати, самое время добавить еще одну «порцию скепсиса», которая тоже подтверждается наблюдениями и психологов, и педагогов, да и самих родителей. Дело в том, что благодаря исследованиям замечательных ученых в области возрастной психологии (Льва Выготского, Эрика Эриксона, Лидии Божович и др.) мы имеем возможность более глубоко погрузиться в понимание того, что происходит с нашими подростками.

Мы теперь знаем, что путь ребенка к взрослению не «розами усыпан», это постоянная борьба: тут тебе и физиологические изменения пубертатного периода (это о половом созревании), и кризисы взросления (о протестном поведении, безудержном стремлении казаться взрослее), и, разумеется, переход на иной уровень понимания себя. 

И на все эти возрастные вызовы подростки реагируют по-разному. Иногда это уход в себя. Вполне закономерный: надо остановиться, обдумать. Кстати, именно так человек реагирует на любой стрессор — он замирает: нужно время, чтобы дать оценку произошедшему. И в данном случае механизмы преодоления подобных ситуаций (фрустраций) тоже могут развиваться по разным сценариям, как у камня с тремя дорогами: по одной пойдешь — все быстро проанализируешь и дальше пойдешь, по другой — в болото кручины попадешь, по третьей — притворишься одиноким.

Сплин как модель поведения

Вот о последнем пути: «притворишься одиноким» — сперва и поговорим. Дело в том, что бывает и так, что мы, взрослые, сами подкрепляем своими реакциями тот или иной вид поведения подростка: что-то пригорюнился наш ребенок, а мы уже тут как тут, хлопочем вокруг — и временами очень активно. И происходит закрепление в связке «стимул — реакция»: показал всем, что одинок, — получил массу внимания. Такие сценарии можно наблюдать в случаях эксплуатации роли «вечно печального Пьеро», в некой моде на сплин (меланхолию, хандру).

Подростки, как правило, усваивают подобный стиль поведения и во внешних атрибутах: демонстративном меланхолическом поведении (тут возможны какие-то оверсайзные одеяния — в них легче закутаться и являть собой грустный свернувшийся комочек), в позиционировании себя на фото в соцсетях в образе одинокого человека где-то на краю галактики.

И самое печальное тут то, что провести границу между демонстративностью и реальной проблемой, когда подросток косвенно кричит о помощи, очень трудно.

О втором пути: «в болото кручины попадешь…»

Как уже выяснили практикующие психологи-исследователи, состояние одиночества в наиболее заостренной форме манифестирует именно в подростковом возрасте. И связано это опять же с переходным возрастом: идет активный поиск собственной идентичности и простраивание иных, отличных от детских, социальных связей с окружающим миром.

В общем и целом можно говорить о том, что ощущение себя одиноким в подростковом возрасте — это закономерность. Погружаясь в себя, анализируя смысл своего существования, новой системы координат, которые выстраиваются по-новому чуть ли не каждый день, сомневаясь в своей нужности (успешности, значимости), подросток сам актуализирует переживание одиночества, беспомощности и страха.

В данный момент лучшее, что может случиться с таким ребенком, — это наличие значимого человека рядом, который поможет разобраться в том хаосе, который творится у подростка в голове.

Надо сказать, что этот момент, когда подросток ощущает себя одиноким, а поговорить не с кем, очень опасный. Дело в том, что в таком состоянии у ребенка, как утверждают ученые, нарушается ряд базовых потребностей. К примеру, как уже доказано в психологических исследованиях как отечественных, так и зарубежных авторов, если у подростка наиболее значимо нарушены потребности в принятии (быть частью какого-то сообщества, например), а также происходит снижение уровня самооценки, то, как правило, такие дети реагируют попытками реинклюзии — стараются мимикрировать под стандарты желаемого окружения (перенимают его интересы, стиль общения, одежды), демонстрируют поведение добропорядочного гражданина (стараются исправиться «на показ» в глазах референтной группы).

Подобное вроде как просоциальное реагирование таит в себе угрозу: именно этот механизм заложен в процедуру вербовки в различные культы и деструктивные группы.

Именно так происходит заманивание несовершеннолетних в субкультуры, секты: «Тебя отвергли другие? Ты чувствуешь себя одиноким, не понятым? Иди к нам! Нам не хватало именно тебя». В данном случае речь идет о диффузном одиночестве (от лат. diffusio — распространение, растекание), обусловленном преимущественным действием механизмов идентификации. Отождествляя себя с другими людьми, человек постепенно теряет свое «Я» и отчуждается от себя самого.

Почему подросток агрессивен в своем одиночестве?

При такой реакции, как правило, более значимо нарушается так называемый кластер потребностей во власти и провокации. Так происходит, когда ребенок чувствует, что он ничего не решает, он «невидимка». В данном случае какой самый быстрый способ показать всем: «Я тут решаю! Слушайте меня»? Конечно, это силовой способ, то есть привлечь внимание каким-то действием (и дверью грохнуть можно) или грубым (громким, нехарактерным) словом, — в общем любой способ, который позволит привлечь к себе внимание здесь и сейчас.

Отчуждающее одиночество

Еще один вид одиночества, который ведет порой к непоправимым последствиям, — это отчуждающее одиночество, связанное с преимущественным действием механизмов обособления в психологической структуре личности, крайней формой которых выступает отчуждение — от других людей, норм, ценностей, определенной группы, мира в целом.

На сегодняшний день одной из новых форм отчуждающего одиночества, на наш взгляд, может считаться феномен хикикомори как относительно новая для общества проблема десоциализации нового поколения, растущего в условиях смешанных реальностей.

Диссоциированное одиночество

Наибольшую тревогу у родителей и специалистов, работающих с несовершеннолетними, должно вызывать так называемое диссоциированное одиночество (от лат. dissociatio — разъединение), относящееся к разряду пограничных состояний. Такое состояние определяется ярко выраженными процессами идентификации и отчуждения, резкой их сменой по отношению даже к одним и тем же людям. Чувство одиночества при этом острое, четкое, осознаваемое, болезненное.

Управляемое одиночество

Еще один путь: «все быстро проанализируешь и дальше пойдешь…» Вот тут хотелось бы «замолвить слово о бедном гусаре» и напомнить, что есть и такое одиночество, которое иногда выступает не в качестве тревожного симптома, а, наоборот, как способ совладания с различными трудностями в жизни подростка. Это так называемое управляемое одиночество. В некоторых научных работах его называют уединенностью, оно представляет собой вариант переживания психологической отдельности, осознания собственной индивидуальности, автономности.

Итоги одиночества

Подводя итог, можно говорить о том, что одиночество занимает не последнюю роль в процессе взросления наших детей. Это и возможность погружения в себя для формирования новой системы жизненных координат, и возможность привлечь к себе внимание, а также путь к ослаблению социализации. Чувство одиночества может толкнуть подростка к присоединению к антисоциальным группам.

Понимая теперь, насколько разнообразна может быть мотивация одиночества у подростка, трудно найти какой-то универсальный способ его преодоления (когда это преодоление действительно нужно). В любом случае, как утверждают психологи, самый главный враг одиночества — это неравнодушие. Это умение общаться с подростком ненавязчиво, без догм. Возможно, если подросток возвел вокруг себя непроницаемую стену и до него не достучаться, иногда и не надо стучать — надо просто быть рядом. Когда двое молча сидят рядом, то каждый из них уже не один.

Материал подготовлен при содействии Отдела по информационной политике и связям с общественностью МГППУ.